Один день из моей жизни
С детства я мечтала стать не космонавтом, не врачом, не актрисой большого кино и театра, а всего лишь восковой фигурой... Я представляла себе, что я стою в самом красивом зале музея мадам Тюссо и обращаю на себя внимание посетителей. Проще было бы конечно устроиться в какой-нибудь музей на должность смотрителя. Вот, мол, сиди спокойно и смотри за порядком. Почти экспонат. О своей мечте я ни с кем не делилась. На вопрос учителя «Кем ты хочешь стать и кем ты себя видишь в будущем?» я всегда отвечала уклончиво.
"Так кем же? А?" - не унимались и мои одноклассники, водившие всегда на переменах вокруг меня хоровод. А я стояла новогодней елкой и была счастлива. Столько заинтересованного внимания к моей скромной персоне! "Экскурсоводом" – отвечала я. И тут же хоровод рассыпался в разные стороны. Звенел звонок, и все садились на свои места. Только мысли мои были не на своем месте. Они постоянно принимали форму иллюзии и лопались, словно мыльный пузырь, так и не успев реализоваться.
У меня не было подруг. Они меня не понимали. Девочки играли в куклы и воображали себя невестами, оборачиваясь в белые простыни. А я любила свечи. Эта была моя великая любовь! На прочерченный мелом, ровный круг, я ставила свечи, и садилась в позу лотоса в самый центр, любуясь огоньками! А когда от них оставался жалкий огарок, я осторожно перекладывала в какую-нибудь емкость, и там уже свечки догорали свои последние минуты, секунды.
Чтобы стать ближе к своей мечте, я стала работать экскурсоводом в музее изящных искусств. Я знакомилась с журналистами, художниками, поэтами, приходившими поглазеть на обнаженную Венеру. А если в музей случайно заглядывали скульпторы, то я бросала все свои дела и бежала смотреть на них. Разглядывать эти божественные руки, творившие чудеса...
«В последние годы своей жизни Валентин Серов стал часто обращаться к античности, в частности к древнегреческой мифологии. Перед нами картина этого периода «Ифегения в Тавриде». В основе этой работы лежит древнегреческий миф о Ифегении. По преданию богиня охоты Артемида была разгневана на царя Агамемнона за убитую им лань. И чтобы избежать гнева богов и умилостивить Артемиду, Агамемнон решил принести в жертву свою дочь Ифегению, чтобы исполнить свой долг перед родиной (пойти в составе греческого войска на Трою). Но в последний момент жертвоприношения Артемида пожалела Ифегению, заменив ее ланью на алтаре и перенеся в Тавриду, где сделала ее своей жрицей. И вот мы видим, сидящую женскую фигуру, чей взгляд устремлен туда, где сливается море с небом. Напряженный синий цвет, однообразный ритм набегающей волны, всевозможное сочетание оттенков серого, коричневого и голубого цветов еще больше дополняют печальный образ Ифегении, созданный Серовым. Это не просто женская фигура, а образ человека, потерявшего родину и смысл жизни…»
Надо же… Сегодня меня слушали.
Иду домой через парк со старым багажом своей мечты. Но сегодня в парке было особенно многолюдно. И ни одной свободной скамейки. Я всегда думала, что если очень хочется побыть наедине с собой, не отрываясь от ненавистного мною социума, который необходим в нужных дозах, то достаточно будет сесть на свободную скамейку. Но таковой не было. Я стала искать глазами того человека, с которым можно было спокойно сидеть и не думать о том, что кто-то справа или слева раздражает. Выбор пал на пожилую женщину, сидевшую в одиночестве. Я присела рядом, погрузившись в свои беспокойные мысли.
- Извините, что смею вас беспокоить, но почему вы гуляете одна? - неожиданно для меня спросила женщина. Не раздумывая над ответом, я отчеканила:
- Я всегда одна!
- Жаль… А ведь это так приятно идти вдвоем, раскидывая осенние листья!..
- Я никогда не хотела этого!
- А о чем же вы тогда мечтаете?
- Стать восковой фигурой.
Повисло молчание. Женщина удивленно смотрела на меня внимательно так, словно пыталась разглядеть душу, а после произнесла:
- Я, кажется, понимаю о чем вы. Но кто может вычислить орбиту собственной души? Многие известные в мое время поэты хотели именно этого: стать тем, чего нет в человеке. Перед ними преклонялись, считая их великими, ими зачитывались, но со временем их имена стали пылью. Я видела смерть человека, который и сейчас велик, чье имя до сих пор не сходит с уст. Я была с Гумилевым в день его смерти.
- Как же…как? – Я была настолько потрясена услышанным, что слова, произносимые мною, не слушались меня, а в голове, словно ударом колокола звучало лишь: Гумилев, Гу-ми-лев. – Но так как, как же вы остались живы, если все были расстреляны?
- Нас вывели. – Спокойно отвечала моя собеседница. – Подъехала машина, из которой выскочил абсолютно пьяный, шикарно одетый Есенин, тряся в руках приказ о помиловании. За ним, не спеша, вышел его друг в черном плаще.
- Но, чтобы ваша дружба с этими подонками имело хоть какое-то оправдание, спасите ее. – Гумилев кивнул головой в сторону Маши, спокойно продолжая. – Сергей Есенин, поэт и офицер Гумилев не может жить в вашем мире. Мое время пришло, однажды придет и ваш час, тогда вы меня и поймете. Жизнь куклы страшнее смерти.
Осень – это то время, когда все вокруг наполнено меланхолией, внутренним смыслом, когда каждый будто торопится прожить свою жизнь. Осеннее солнце и одетые в разноцветные ризы деревья, казалось, с удивлением взирают на невиданных в природе существ, мучающих себе подобных.
Ранним утром из краснокирпичного грязного дома выводили приговоренных к смертной казни. Кто-то шел сам, кого-то, бессмысленно умоляющих о пощаде, приходилось тащить. Чекистов, привыкших видеть бесконечное страдание на лицах обреченных, удивляло спокойствие поэта и его женщины.
Будущие жертвы сами копали себе могилу. Когда закончили копать, палачи сбили людей в кучу у самого края ямы и не спеша, обмениваясь неприличными шутками, стали готовить оружие, демонстрируя свое неуважение к смерти. Гумилев проговорил, что «эти существа не способны даже к ненависти». Он с беспокойством смотрел на Машу, терявшую последние душевные силы.
В этот момент на поле выехал черный «воронок». Из машины выскочил щегольски одетый Есенин. На голове цилиндр в подражание Пушкину. Он пьяно улыбался, махая какой-то бумажкой. За ним шел человек в черном кожаном плаще, с лицом палача и садиста.
- Коля! Коля Гумилев, ты свободен! Троцкий подписал прошение о помиловании! – Кричал во все горло Есенин в то время, как его спутник спокойно произнес:
- Поэт Николай Гумилев, выйти из строя.
- Здесь нет поэта, здесь только офицер Гумилев. – Прозвучало из толпы обреченных.
- Кончай дурить, Коля, - начал было умолять Есенин, - ты не имеешь права отказываться, ты необходим России! В конце концов, самоубийство – это грех, а ты верующий… Ты талант, гений! Не имеешь права губить себя. Скажу больше, ты не принадлежишь себе. Подумай об Анне.
- Ты пока не понимаешь, Сережа, что я умру, если соглашусь принять помилование из рук твоего хозяина. Но тут… - Гумилев перешел на шепот, кивая в сторону Маши. – Поговори с этим… Спаси ее.
Есенин подошел к своему приятелю и, жестикулируя, стал что-то объяснять. Тот вначале не соглашался, но потом взял бумагу и вписал имя женщины. Как приближенный Троцкого, он обладал в то время возможностью казнить и миловать.
- Волей Советского народа, Вы предатель нашей родины, помилованы. Но помни, стерва, по первому подозрению в новой измене, ты будешь расстреляна.
- Куда же я пойду без вас? – Мария бросила Гумилеву умоляющий взгляд.
- Господь дал вам время в этом мире, значит это нужно.
- Как я смогу жить, если я могу любить только вас? – Не унималась Мария, окончательно теряя веру в спасение Гумилева.
- Лучшим доказательством любви будет ваше счастье. Выходите замуж, имейте столько детей, сколько даст Бог, и тогда все это будет не напрасно. А наша встреча… Она будет чуть позже.
Там, где всё сверканье, всё движенье,
Пенье всё,- мы там с тобой живем.
Здесь же только наше отраженье
Полонил гниющий водоем.
- Ну, а теперь товарищ Блюмкин, не спешите уходить, посмотрите как умирают русские офицеры. Вам это скоро пригодится!
- Вот видишь, милая, то, о чем ты мечтаешь, он боялся больше смерти.
Так закончила свой рассказ моя собеседница. Мне хотелось совершить что-нибудь эдакое, но, подняв глаза, я увидела невероятно голубое небо. И так захотелось жить!
Путь к смерти. Гумилев. Новелла 2
Путь к смерти. Гумилев. Новелла 2
Последний раз редактировалось Alkolog 23 май 2012, 12:35, всего редактировалось 3 раза.
-
- Сообщения: 511
- Зарегистрирован: 10 янв 2007, 09:13
- Откуда: Петербург. Россия
- Контактная информация:
Re: Путь к смерти. Гумилев. Новелла 2
Спасибо! Очень интересно! Есенин приносящий помилование.. Это что-то новое!
Re: Путь к смерти. Гумилев. Новелла 2
Учитывая отношение Есенина к Гумилеву и дружбу с Блюмбергом, в этом нет ничего невероятного. Есенин имел информацию о ходе процесса, месте и времени расстрела. Вероятно, что если не в той форме, как описано в новелле, но Сергей Есенин пытался вмешаться и спасти собрату по перу. Спасибо за отзыв!)))
Re: Путь к смерти. Гумилев. Новелла 2
Хороший рассказ, правдивее,- правды...