Валерий писал(а):Большое спасибо, конечно, А. Немировскому за ссылки на материалы, но должен заметить, что никаких вопросов они не снимают. Пока не раскрыты - полностью и для всех исследователей - материалы ЧК-КГБ, относящиеся к советскому периоду истории, только очень наивный человек может надеяться на какую-то "полную картину" и прочую "несомненность". Об этом много можно говорить, - например, о технике "процеживания" нужной информации через избранных специалистов, которые, разумеется, не будут галдеть о проплаченных агентах (культурные люди все-таки), а только упомянут о связях, финансировании извне и т.п., бесстрастно, в лучших традициях научной объективности.
Но можно обо всем этом сказать очень коротко: сам факт нераскрытия всех документов доказывает только одно: нам преподносят препарированную историю, и нет никаких доказательств, что она не фальсифицирована.
И все это, заметьте, продолжается...
Простите, Вы полагаете, что Гримм и его люди были проплаченными агентами большевиков и в своей секретной переписке оговорили Таганцева, рисуя его главой антибольшевистской организации, хотя таковой не было и он ее не возглавлял?
Нет, этого Вы явно сказать не хотите.
В таком случае, еще раз, мы остаемся при том, что заговор Таганцева отлично существовал в реальности и был разгромлен ЧК; это действительно доказано твердо.
НЕ доказано твердо - и не может быть доказано твердо - что Гумилев действительно принадлежал к этому заговору, а не был к нему припутан зазря чекистами.
Никакие дополнительные "материалы ЧК - КГБ" ничего в этом смысле не дадут, потому что все материалы по делу Гумилева _уже_ опубликованы, и больше про него ровным счетом ничего найтись не может. Были ли те данные, на основании которых арестовали Гумилева, устными (что скорее всего, иначе они отразились бы в деле) или письменными, ложными доносами или истинными доносами, были ли они вообще, или просто какой-то чин отдал устное распоряжение приплести его к заговору - на эту тему никаких данных нет и не будет.
С другой стороны, даже если бы они существовали, это бы ровным счетом ничего нам не дало, так как истинность соответствующих доносов все равно непроверяема.
Об этом много можно говорить, - например, о технике "процеживания" нужной информации через избранных специалистов, которые, разумеется, не будут галдеть о проплаченных агентах (культурные люди все-таки), а только упомянут о связях, финансировании извне и т.п., бесстрастно, в лучших традициях научной объективности.
Простите, а это о чем? Понятно, что сведения о таганцевской организации ЧК черпало как от проплаченных агентов, так и от арестованных ее членов. Кто это отрицает?
Но можно обо всем этом сказать очень коротко: сам факт нераскрытия всех документов доказывает
Можно подумать, что где-то в архивах КГБ лежат еще какие-то штабеля данных о Гумилеве, которые вот и могли бы раскрыть, ан не раскрывают. Их попросту нет (да и неоткуда им взяться). Когда реашалось дело о реабилитации Гумилева, то привлекли всё, что на него в ЧК/КГБ было. Это "всё" давно опубликовано и описано.
При решении вопроса о том, имел ли действительно Гумилев какое-то отношение к заговору, остается полагаться не на несуществующие бумажки ЧК, которые, даже существуй они, ровно ничего бы не решили, а на следующие три-четыре соображения.
А) чего ради ЧК взяло бы Гумилева по Таганцевскому делу, если он к нему был непричастен? Ссылками на "кровавую гэбню", обычными для этого жанра, тут отделаться невозможно. Они годились, пока сам заговор считался вымышленным; коль скоро заговор, как теперь известно точно, был, сторонникам непричастности Гумилева к нему придется объяснять, зачем к делу о реальном заговоре пристегнули не замешанного в нем человека. Теоретически ответа тут может быть два: 1) из ненависти к Гумилеву - кто-то в ЧК или сам Зиновьев решил погубить Гумилева, припутав его к Таганц. заговору; 2) по добросовестной ошибке - что-то такое про Гумилева донесли, что ЧК искренне сочло его участником заговора. Но донесли при этом ложно.
Первое объяснение отпадает сразу: 1) Если бы в ЧК настолько ненавидели Гумилева, что прицельно хотели его погубить, замешав в заговор, то тогда в ЧК по крайней мере знали бы точно его имя, фамилию и отчество и род занятий. Между тем в ЧК и это-то не могут правильно написать: он у них ГумЕлев и Станиславович (переправили потом на Степановича); 2) если бы в ЧК ненавидели Гумилева и намеренно хотели его погубить, облыжно припутав к заговору, то не ограничились бы теми третьестепенными обвинениями, которые на него повесили (
содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания,
обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров), а повесили бы на него что-нибудь пореальнее и потяжелее, чем содействие сочинению прокламаций и обезание что-то сделать в будущем.
Второе объяснение требует считать, что кто-то из таганцевцев или агентов ЧК Гумилева оболгал, приписав ему это самое участие в составлении и обещание связать с.
Но если считать, что его оболгали, то мы попадаем в зону действия второго соображения:
Б) Почему в таком случае Гумилев признал себя виновным? Опять-таки возможны два ответа: 1) потому что и был виновным и не рассчитывал эти обвинения отвести; 2) потому что ЧК соорудмло ложное признание (пытками ли вынудило или просто Якобсон соврал, что он признался)
Но объяснение (2) опять же отпадает, ибо если бы Чк сооружала ложное признание, то уж не ограничилась бы таким маловажными провинностями, которые Гумилеву приписала, а придумала бы что-нибудь потяжелее.
В) Мнения ближайших к Гумилеву людей. Таковыми в 1921 году были Иванов, Одоевцева и жена Гумилева Анна Энгельгардт; все трое твердо заявляли, что в заговоре он был. Особенно существенно то, что Анна Энгельгардт в частном разговоре с Арбениной как о чем-то совершенно и точно ей известном говорила об участии НСГ в заговоре (что упоминает в своих частных записях Арбенина, см. Николай Гумилёв. Исследования. Материалы. Библиография. СПб., 1994. С. 463).
Г) Знаменитая (описанная Одоевцевой и Ивановым со слов Одоевцевой) сцена, когда во время Кронштадского восстания Гумилев в крайне странном, маскированно-простонародном одеянии крикнул Одоевцевой и Арбениной, насмешливо отнесшимся к этому, нечто вроде "Так провожают женщины героев, идущих на смерть!" - имела место в действительности; ее подтверждает в своих частных записях Арбенина (там же. С.460), которая не помнит, что точно при этом сказал Гумилев, но помнит, что это был выкрик "вроде оперного проклятия", и что звучало в этом выкрике слово "женщина", причем накал был такой, что Арбенина "была очень напугана" и вцепилась в Одоевцеву, так как боялась, что ее попросту ударят (в тексте Арбениной написано, что удара она ждала от Юркуна - не вполне понятно, почему; сама она этого не объясняет).
Ни во что, кроме как в это самое участие Гумилева в заговоре, эта сцена не вписывается.
На фоне всего вышеизложенного кажется крайне необоснованной лишить Гумилева вполне заслуженной им славы ради того, чтобы упрекнуть Петрочека в казни непричастного к вполне реальному заговору человека.